– Отмажем! Кого надо купим, кого надо уберем. Дело говорю, Кузьма!
– Не знаю.
– Не веришь мне, что ли?
– С чего ты взял? – Сергей попытался отстраниться от нависшего приятеля. – Но пока ты сидел на шконке, воды много утекло.
Сабур опустился на корточки, заглянул собеседнику в глаза.
– Скажи прямо – ты больше в Сабура не веришь. Сабур уже не тот, да?
– А зачем я приехал по твоему звонку?
– Не знаю. Ведь не поймаешь тебя. За какой орган ни ухватишь, он все одно отваливается. Как хвост у ящерицы! – Глаза Сабура стали красными, выпуклыми. – Ну как, сучонок… о чем ты базарил с Цапфиком в ресторашке? Может, хотя бы в этом не станешь вилять, шланг долбаный?
Кузьмичев вдруг резко встал, так сильно оттолкнул его, что тот сел на пол.
– Что ты меня ловишь? Что ты Лубянку устроил?!
Сабур оскалил большие зубы, засмеялся. Погрозил пальцем:
– Не получится, Кузьма. Меня не так просто завалить! – Подошел к двери комнаты, в которой находился Цапфик, поплотнее прикрыл ее, вернулся обратно. – Вот эта крыса… она мечтает сесть на мое место. Думаю, и тебя к этому подбивала. Подбивал ведь тебя Цапфик?
– Завали его, и все проблемы, – посоветовал Кузьмичев.
– Пока не могу. Сначала нужно концы забрать, а потом уже голову рубить… У него концы, понимаешь? Вроде глянешь – Цапфик. Плюнешь и нету. Даже погоняло позорное! Ан нет… Силу в моем деле приобрел такую, что как бы меня самого не шлепнули. Вот такая сука этот Цапфик!
– Может, он и на Вахтанга уже вышел?
– Думаешь?
– Спрашиваю.
– Убежден, вышел! Потому и ведет себя так погано… – Сабур снова налил почти по полному фужеру. – Жахнем?
– Половину.
– Дело панское… – Сабур опорожнил фужер до дна, долго не мог отдышаться. – Мозги просто продирает… – Поднял голову, взгляд его уже плавал. – Завтра звоню зверю, назначаю стрелку. Думаю, он много интересного расскажет. И про Цапфика, и про твоего адвоката, и про проститутку, и про тебя, Кузьма… Эта тварь все расскажет! – Постучал кулаком по столу, позвал: – Цапфик! Давай сюда, курва! Слышь, козел!
Дверь соседней комнаты открылась. Цапфик с кривой ухмылкой подошел к столу, взял налитый Сабуром фужер коньяка, посмотрел на Сергея.
– Наверно, думаете, почему Цапфик? Цап – козел. А Цапфик – маленький козлик! Вот это я и есть. Маленький козлик с острыми рожками.
Сабур засмеялся:
– Не знаю, какие рожки, но вони от тебя не продыхнуть! – Подтолкнул его. – Пей! И на колени!
Цапфик опорожнил фужер, опустился на колени.
– И по-козлиному… Давай блей! Погромче, чтоб нам смешно было!
Тот запрокинул голову и стал блеять тоненько, как-то жалобно и очень похоже. Сабур сидел рядом, смеялся и гладил его по голове. Посматривал на Кузьмичева, подмигивал.
– Смешно, да? И точно, как козел. Только маленький. – И вдруг сам заблеял в унисон. – Бэ-э-э-э-э… Бэ-э-э-э…
Замолчал, закрыл Цапфику рот ладонью.
– Кто скажет против меня слово – язык отвалится. Кто поднимет руку – рука отсохнет. Кто предаст – проклят будет.
…Сабур проснулся почти в полдень, когда за окном вовсю грохотал город и в окно било дневное солнце. Болела голова, во рту пересохло. Он доковылял на кухню, достал из холодильника пачку с каким-то соком, зубами разорвал ее и стал жадно пить.
Мучаясь и мыча, нашел в аптечке что-то от головной боли, захрустел таблеткой.
Зазвонил телефон.
– Чего? – с трудом произнес он.
– Как самочувствие, брат? – Он сразу узнал голос Маргеладзе.
– Хреново.
– Много на радостях примял?
– Достаточно… А ты откуда узнал, что я уже дома?
– В газетах пишут.
– Серьезно? Надо почитать… – Сабур запрокинул голову, спросил, не особенно желая вести разговор: – Чего звонишь?
– Поздравить.
– Поздравил. Что дальше?
– Встретиться надо.
– Только не сегодня.
– Понимаю. Когда?
– Когда? – Сабур пробовал сообразить. – Завтра.
– Во сколько?
– Послушай, чурка! – психанул тот. – Ты как немец вонючий – все тебе подай по расписанию. Не знаю! Завтра позвоню!
– Если б не понимал, что ты после бодуна, я бы твою маму имел на каждом перекрестке!
– Свою имей, козел! – Сабур швырнул трубку о стену и повалился на диван, страдая от непрекращающейся головной боли.
Лариса сидела в нанятой машине недалеко от своего дома, следила за входящими и выходящими. Наконец увидела мужа, который вышел из подъезда и направился к своему «мерсу», стоявшему во дворе.
Сказала водителю:
– Поедешь за ним. Постарайся не отрываться.
Виктор Сергеевич выехал из ворот и помчался в сторону центра. Автомобиль с Ларисой двинулся следом.
Они неслись по запруженным улицам Москвы. Виктор Сергеевич часто нахально выскакивал на встречную полосу, заставляя проделывать такой же маневр и водителя нанятой машины, который, сцепив зубы, беззвучно ругался и все-таки не отрывался от мощного «мерседеса».
Выскочили на набережную Москвы-реки.
Лариса увидела, что муж стал притормаживать и принимать вправо к тротуару, кивнула водителю своей машины:
– Тормозни…
Тот послушно выполнил команду, с ухмылкой сообщил сидящей рядом даме:
– За такую гонку, мадам, двойной тариф.
– Двойной так двойной, – согласилась она. – Не волнуйся.
…Подполковник Лисицкий ждал Виктора Сергеевича, как и в прошлый раз, здесь, на набережной. Одет он был в гражданское, с ходу нырнул в салон, улыбнулся Виктору Сергеевичу, как старому знакомому.
– Все в порядке? – спросил тот.
– Более чем. Привез вам совершенно необыкновенный прибор. Новая модификация, опытный вариант.
– Может, не нужно опытный? Лучше пусть проверенный.
Подполковник снисходительно улыбнулся:
– Вас смущает цена?
– Вы ее мне еще не назвали.
– Назову. На пять тысяч дороже.
– Батенька, да вы просто грабитель! – возмутился Виктор Сергеевич. – Где вы видели такие цены?
– А где вы видели такой прибор? – парировал Лисицкий. – Во-первых, получить его на вынос практически невозможно. Был совершен подвиг. А во-вторых, особенность данного аппарата заключается в том, что его не надо настраивать на частоту телефонного сигнала, просто задается речевая информация, и он мгновенно выполняет поставленную задачу.
Виктор Сергеевич пожевал в задумчивости губами, огорченно качнул головой:
– Вы просто разоряете меня.
Подполковник снисходительно усмехнулся:
– Малоимущие люди таким аппаратом, как правило, не пользуются.
– Пятьдесят процентов предоплаты?
– Всю сумму. Я не намерен делить с вами человеческий фактор.
– То есть?
– Я не знаком с оператором, который будет выполнять операцию, поэтому несу ответственность только за качество прибора. А оно безупречно…
– А если без оператора? Если я сам?
– Исключается. Здесь необходимы молодые мозги. Компьютер. Так что всю сумму, уважаемый Виктор Сергеевич.
С набережной «мерседес» свернул к Лужникам и круто взял к гостинице «Спортивная».
Лариса из машины видела, как муж покинул свой транспорт, быстро поднялся по ступенькам к входным дверям.
– Муж? – показал на него водитель.
Она кивнула.
– К молодой, видать, бегает?
Лариса взглянула на него.
– Все вы одинаковые.
– Имей я такую, как вы, о других и не думал бы.
– Ты давно смотрелся в зеркало?
– Сегодня. Утром.
– Глянь сейчас и успокойся. Понял?
Водитель взглянул в зеркало заднего вида, увидел свою физиономию, кивнул:
– Понял.
На остановке Оксана выскользнула из вагона электрички, спрыгнула с платформы, огляделась, не идет ли кто следом, быстро направилась в сторону густого лесочка.
Костя увидел ее, заулыбался, вышел из машины. Она подбежала к нему, прижалась, ища защиты.
– Пока ехала, чуть не умерла от страха.
– Все чисто?
– Да вроде.
– Ничего не бойся, я с тобой, – сказал Костя, продолжая удерживать девушку.
Она удивленно взглянула на него, освободилась от объятий.
– Отпусти… – Поправила прическу, сказала сухо, деловито – Короче, заказан твой шеф. Мой гонорар двадцать тысяч. Аппарат уже у Виктора Сергеевича.
– Что он из себя представляет?
– Прибор?
– Ну не Виктор же Сергеевич.
Оксана на мгновение задумалась.
– Страшная штука. Вот беру твой телефон, – взяла его мобильник, – и просто надиктовываю твой номер. Какой у тебя номер?
– Ты ж его знаешь, – удивился Костя.
– А, ну да… Надиктовываю номер… прибор по нему сам настраивается на частоту… обозначаю время, когда это должно случиться, и человека нет.
Парень задумчиво посмотрел на нее.
– А когда это должно случиться?
– Он не сказал. Наверно, еще не время. А потом я должна еще потренироваться на приборе.
